Трапеза от Булгакова

Врач у белых в гражданскую войну, он оставил медицину, занялся журналистикой и перебрался с женой в Москву. На Танечке Лаппа Булгаков женился еще студентом по безумной взаимной любви. А теперь их прежняя небогатая жизнь в Киеве казалась потерянным раем: итальянская опера, симфонические концерты в Купеческом саду, кафе на углу Фундуклеевской, ресторан "Ротце"...

Как только заводились деньги, Михаил сразу их тратил. Если после ужина в ресторане оставался рубль, а рядом стоял лихач - непременно брал лихача. Но в долги не влезал, предпочитал заложить в ломбард золотишко. На вырученные деньги супруги покупали в магазине "Лизель" полкило колбасы и были сыты неделю. В послевоенной Москве о колбасе оставалось только мечтать.

Булгаков брался за любую работу. Одно время даже сочинял лозунги для Помгола (Общество помощи голодающим Поволжья). За кусок хлеба каждый день писал торгово-промышленную хронику, а по ночам сочинял веселые фельетоны, взбадривая себя пустым кипятком. Он терпеть не мог картофельные котлеты, которые подавали в столовой Окон РОСТа, но выбора не было. Впрочем, и работа была недолговечной, а деньги обесценивались на глазах. Тогда в Москве считали на сотни тысяч и миллионы: "Фунт черного хлеба стоит 4600 рублей, белый - 14 000. Магазины полны товаров - обувь, материи, мясо, икра, семга, балык, горы консервов, апельсины - по чудовищным ценам. Но цены никого не пугают, у витрин толпятся прохожие и смотрят, не отрываясь, на деликатесы. Кафе растут как грибы, кондитерские открываются на каждом шагу; полки завалены калачами, французскими булками, пирожными. Все магазины торгуют русским и заграничным вином, и москвичи берут его нарасхват. До поздней ночи шевелится, покупает и продает, ест и пьет за столиками народ, живущий в не виданном еще никогда торгово-красном Китай-городе". Так писал репортер Булгаков о возрождении "нормальной жизни". Ему самому эта жизнь была недоступна. Они с женой жили впроголодь, бывало, по три дня не ели совсем.

Полегче стало к осени 1922 года. Булгаков прославился очерками для берлинской русской газеты "Накануне". В Москве открылась первая сельскохозяйственная выставка, и ему заказали обстоятельный очерк. Целую неделю Михаил Афанасьевич ездил на выставку и проводил там по несколько часов. Наконец материал был сдан. Особенно подробно автор описал национальные блюда и напитки кавказских и среднеазиатских республик. Аппетитный обзор признали своевременным - ведь эмигрантская печать злорадно писала о голоде в советской России. В день выплаты гонорара Булгаков принес счет на производственные расходы. Скаредный бухгалтер Калменс был близок к инфаркту: рассчитывая возместить стоимость трамвайных билетов, он получил недельный счет за шашлыки, шурпу, люля-кебаб, фрукты и вина. К тому же на двоих! "Извольте-с видеть, - говорил Булгаков (он всегда изъяснялся по-старомодному вежливо), - во-первых, без дамы я в ресторан не хожу. Во-вторых, у меня отмечено, какие блюда пришлись даме по вкусу. Как вам угодно-с, а произведенные расходы покорнейше прошу возместить". И возместили!

Писателя стали приглашать в другие московские газеты и даже предложили пост секретаря редакции нового журнала. Булгаков привлек к работе знакомых журналистов и пригласил всех на собрание. Пришедшие были ошеломлены: на столах - свежие французские булки, стаканы с горячим крепким чаем, и в каждом - не меньше чем по два куска настоящего сахара! Рабочая беседа не состоялась, но булки съели все до одной. На следующий день молодую и не очень сытую литературную братию Москвы облетело известие, что каждому пришедшему в булгаковскую редакцию подают чай с булкой. От авторов отбоя не было. Через неделю издатели спохватились, да поздно. Редакция прогорела, а журнала так никто и не увидел.

Булгаков, когда была возможность, любил подкармливать молодых собратьев - Олешу, Ильфа, Петрова, Катаева. Он придавал этому характер милой шалости, никого не унижая: "Конечно, вы уже обедали. Индейку, наверное, кушали, но, может быть, все-таки что-нибудь съедите?" Индейку он и сам любил, особенно нашпигованную шпиком, и помнил вкус этого рождественского блюда с детства. Журналисту индейка стала не по карману, зато жена варила замечательные щи. У булгаковских пьес в то время была незавидная судьба, ставили их редко, и писатель жил на скудные отчисления с постановок. Зато у зрителей они пользовались неизменным успехом. А крылатые фразы из "Зойкиной квартиры" гуляли по всей Москве: "Граф, коллега, прошвырнемся в пивную, раки - во!.. "

Булгаков обожал устраивать застолья - было и хлебосольно, и весело. "Лучший трактир в Москве!" - так называл он свой дом. Над дверью в столовую висел плакатик с перечеркнутой бутылкой: "Водка яд - сберкасса друг". А на столе уже все приготовлено, чтобы выпить и закусить. Сам он никогда не напивался пьяным, хотя водочку уважал и любил разбавить ее рижским бальзамом. И в "Турбиных", и в "Иване Васильевиче", и в "Собачьем сердце" его герои пьют водку - анисовую, кардамонную - любую, но приготовленную по-домашнему. А то кто знает, что в покупную плеснули совпроизводители.

Не меньшее значение придавалось и закуске. Ветчина, селедка - неизменные блюда. Селедку вымачивали в молоке, тщательно промывали и выбирали все кости, осторожно распластав каждую рыбину, чтобы не потеряла вида. На блюдо выкладывали целиком, приложив на место голову и хвост, с одной стороны - мелко нарубленный вареный картофель и свекла, с другой - зеленый рубленый лук и свежие огурцы. Если попадались молоки, их хорошенько растирали со сливочным маслом, выкладывали на отдельную тарелку, ровняли, нарезали небольшими кусочками и укладывали вокруг селедки. К селедке готовили и специальную подливку: смешивали ложку горчицы, половину чайной ложки сахара, две столовые ложки растительного масла и протирали, доливая немного уксуса.

Но еда и водка - не самое главное. Нужно знать не только что съесть, но когда и как. И что при этом говорить. У Булгаковых не говорили о большевизме, медицине и не читали до еды советских газет. Приходили артисты МХАТа, и после ужина начинались представления. Хозяин любил розыгрыши. В незнакомой компании мог весь вечер изображать заезжего иностранца или фининспектора, друзей уверял, что "Театральный роман" написан женой. Расходились под утро...

Когда Булгаков женился в третий раз - на Елене Сергеевне Шиловской, променявшей обеспеченную жизнь с ответственным работником на туманные перспективы с непризнанным писателем, - многие посчитали, что пропал Булгаков, обуржуазился. На столе появились голубые тарелки с золотыми рыбами, голубые стопочки и бокалы для вина. Но дом их, назло врагам, сиял счастьем и довольством. Хозяйка была энергична и легкомысленна. И жизнь рядом с ней перестала быть страшной. Счастье начинается с повседневности. "Славьте очаг", - повторял Булгаков в письмах того времени.

До последних дней Булгаков работал над своим главным романом - "Мастер и Маргарита". Он писал его много лет и с особым удовольствием диктовал описания еды. Когда спустя десятилетия роман все-таки опубликуют, его гастрономические фразы сразу войдут в обиход: "Вино какой страны вы предпочитаете в это время дня?" или "Свежесть бывает только одна - первая, она же последняя".

Чего стоит одно только описание того, как Воланд возвращал к жизни упившегося накануне Степана Богдановича! Просто руководство к действию: "На маленьком столике сервирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в кастрюльке (как потом выяснилось - горячие сосиски в томате) и, наконец, водка в объемистом ювелиршином графине".

Когда писался роман, Булгаков ходил в рестораны и наблюдал людей. Бытовые подробности фантастического мира булгаковского романа делали его куда более реальным, чем абсурдная действительность, в которой писателю приходилось существовать. А роман до сих пор остается едва ли не самым загадочным произведением - ведь до сих пор все попытки поставить его или экранизировать сопровождались мистическими неудачами. Любопытно, хорошо ли выйдут блюда, приготовленные по булгаковским рецептам? Думается, говоря словами Маргариты, что "все у вас будет так, как надо".

Горячая закуска профессора Преображенского

Ингредиенты:

(на 6 порций)

500 г куриной печени

6 ломтиков ржаного хлеба

1 луковица

2 ст. л. сметаны

1 ст. л. коньяка

соль, перец

100 г сливочного масла

1 ст. л. ворчестерского соуса

Способ приготовления:

Хлеб нарезать полосками 2х6 см, сбрызнуть соусом и обжарить. Печень промыть, обсушить, пожарить до готовности, в конце влить сметану и коньяк. Лук мелко нарезать, потушить в масле до слегка золотистого цвета. Сделать пюре из лука, большей части печени и соуса. Посолить, поперчить. Выложить пюре на хлеб, сверху уложить оставленные кусочки печени, украсить зеленью укропа.

Яйца-кокот с шампиньоновым пюре

Ингредиенты:

(на 6 порций)

6 яиц

200 г сыра

2 ст. л. сливочного масла

1 ст. л. сухарей

250 г шампиньонов

0,5 ст. л. жирных сливок

1 луковица-шалот

Способ приготовления:

Шампиньоны нарезать, потушить с луком, сделать пюре. Посолить, поперчить, добавить сливки, разложить в смазанные маслом кокотницы, выпустить сверху по 1 яйцу, посыпать сыром, смешанным с сухарями, и запечь до загустения белка.

Стерлядь в шампанском

Ингредиенты:

(на 4 порции)

500 г стерляди

1 ст. л. сливочного масла

20 раковых шеек или креветок

сок 1/4 лимона

1 ст. л. сухого шампанского

черная икра

Способ приготовления:

Рыбу вымыть, обсушить, снять кожу, нарезать ломтиками, разложить по порционным сотейникам, плотно, в один ряд, чередуя с вареными раковыми шейками или креветками. Добавьте сливочное масло и лимонный сок, влить стакан шампанского, так, чтобы рыба была покрыта до половины. Варить 15 минут под крышкой. Готовую стерлядь сразу подать в той же кастрюльке, перед подачей посыпав икрой.